Мы помним ленинградскую блокаду
<![CDATA[Ровно 70 лет назад вражеское кольцо вокруг города на Неве было прорвано советскими войсками <p style="text-align: justify;">Мы помним ленинградскую блокаду.
Ровно 70 лет назад вражеское кольцо вокруг города на Неве было прорвано советскими войсками, и для 181 жителя нашей области это, по сути – второй день Победы.
18 часов обстрела
В ближайшую среду, 30 января, на Скорбященском кладбище областного центра пройдет ежегодная памятная церемония возложения цветов к монументу жителям блокадного Ленинграда. Круглая дата: ровно 70 лет назад, 18 января 1943 года блокада была прорвана, а в следующем, 2014 году ленинградцы отметят и еще одну юбилейную дату: 27 января 1944 года – полное снятие блокады. Придет на Скорбященское кладбище и 86-летняя Евгения Никаноровна Козлова, стоявшая у истоков создания Рязанского отделения общественной организации «Жители блокадного Ленинграда», а ныне работающая заместителем председателя областного Совета ветеранов Великой Отечественной войны. Сколько с тех военных лет воды утекло, но и сегодня, спустя семь десятилетий те события забыть невозможно.
– Когда началась война, мне было 14 лет, – начинает рассказ Евгения Никаноровна. – Я с родителями и двумя старшими сестрами жила в самом центре Ленинграда, на Большой Охте, как раз напротив Смольненского собора, на другом берегу Невы. Там я родилась, там меня крестили, там похоронены мои родители на Георгиевском кладбище.
Войну 14-летняя Женя, перешедшая в восьмой класс, встретила в пионерском лагере в Стругах Красных (Псковская обл.).
– Мы оттуда еле выехали, потому что фронт очень стремительно двигался к Ленинграду, – вспоминает Евгения Никаноровна. – Весь световой день мы прятались в лесу, а на ночь приходили в свои спальни. В Ленинград мы вернулись в конце июля 1941 года. Средняя сестра Люба в госпитале ухаживала за ранеными, и вдруг в это здание попала бомба. Она рассказывала, как люди на костылях по лестнице сползали, чтобы спастись. Фронт проходил в 13 км от центра! Для сравнения: длина всех залов Эрмитажа – 25 км.
Отца Никанора Ивановича на фронт не взяли – двухсторонняя паховая грыжа. Попросился в ополчение – тоже отказали. В это время уже все пригороды Ленинграда были захвачены немцами.
– Обстреливали нас страшно, – рассказывает Евгения Козлова. – Учиться мы начали с октября, а до той поры в совхозах собирали остатки урожая: картошку, листья цветной капусты, кочерыжки. В нашем доме бомбоубежища не было, а бомбили постоянно. Страшно вспомнить, 19 сентября 1941 года обстрел длился 18 часов. Нас бомбили 276 самолетов. Это был ад кромешный, настоящий город-фронт.
Студень из клея
Как в таких условиях постоянного голода и бомбежки можно было не сойти с ума и элементарно выжить?!
– Мы выжили только благодаря тому, что у нас было печное отопление и дрова, – раскрывает секрет Евгения Никаноровна. – Раз в день топили печку, вынимали оттуда угли, и согревали самовар. Так что у нас два раза в день была горячая вода. Мы жили впятером в коммуналке, где у нас была комната площадью 24 квадратных метра, которые надо было протопить, но книги и антикварную мебель нам удалось сохранить.
Все же, самым главным врагом в блокадном Ленинграде был голод, ежедневно уносивший тысячи жизней.
– Смертность была просто дикая, – соглашается Евгения Никаноровна. – Люди лежали просто на тротуарах. Умирали прямо в очередях за хлебом: присел, а встать уже не может. Мы жили на первом этаже. Как-то около нашего дома остановилась машина. С чем – мы не могли понять. Поскребли иней на окне, смотрим – машина доверху груженая покойниками: волосы, ноги, руки. Это ужасно. Напротив нас через дорогу была булочная, и вот перед самым Новым 1942 годом 3 дня хлеба не привозили. Папа у нас был страшный дистрофик, и ходить уже практически не мог. Когда мы 9 апреля 1942 года эвакуировались на Большую землю по «Дороге жизни» через Ладожское озеро, то везли его на санках. У нас было две рабочих карточки – у мамы и сестры Любы, папа работал служащим, старшая сестра Галина училась в педиатрическом институте. Мы получали на пятерых 875 граммов хлеба в день – и больше ничего. Сетку с хлебом я наматывала в несколько раз – ее у меня можно было вырвать только с рукой! Знаю, некоторые с голодухи голубей и кошек, кошек ели. И людей, наверное, тоже, хотя, лично я этого не видела. Люди от голода с ума сходили. Ведь психиатрические больницы были переполнены. Когда человек совершенно истощался, он жил уже за счет нервной системы. А потом погибал. Помню, как из столярного клея студень готовили. Как раздобыли 40 пачек горчичного порошка и 20 пачек конторского клея: смешали – на сковородку и в печку. Такая отрава – сказать страшно. А уж глотать?!
Первого покойника на улице Евгения Козлова увидела в начале октября 1941 года.
– Он лежал недалеко от нашего дома, на улице Дребезгова, – Евгении Никаноровне и сейчас нелегко даются эти воспомининия. – Лежит на обочине тротуара, завернут в белую простынь, около горла повязка, на руках – повязка и на ногах – повязка. Когда эвакуировались – на каждой станции покойников вынимали. Мы уезжали с педиатрическим институтом, где училась старшая сестра, по «Дороге жизни». Вода доходила до радиатора автомобиля. Уже подъезжали к берегу, как вдруг наша машина передними колесами попала в трещину. Смерть была совсем рядом. Ведь сколько людей там погибло, когда машины проваливались под лед.
Второй день Победы
Война для Евгении Никаноровны и ее семьи продолжилась на Северном Кавказе, в Ессентуках, где она в 1944-45 гг. работала в эвакогоспитале №5424 старшим методистом лечебной физкультуры. Там она и узнала и о прорыве блокады Ленинграда.
– Мне прислала письмо подружка, с которой мы сидели за одной партой, – объясняет Евгения Козлова. – Что в этот момент почувствовала? Да там же все такое родное. Была какая-то боль, что я не там, чтобы еще большую радость испытать. А уж, когда Ленинград полностью освободили и сняли блокаду, это было, конечно, как второй день Победы.
Вернувшись в Ленинград, Евгения Никаноровна обнаружила, что на месте их дома – груда развалин. Благо, поселиться было где: вместе с сестрой они завербовались на военный завод, получив комнату в общежитии.
– Мы долго не раздумывали, – рассказывает Евгения Никаноровна. – Война закончилась, в госпитале всех вылечим. А потом на курорте прислугой работать? Правда, нас вместо военного завода определили на стройку, а мы и не возражали и даже гордились, что восстанавливаем родной Ленинград. Работали в самом центре, на улице Толмачёва, рядом с конями Клодта.
За разговором с ветераном-блокадницей, в 1953 году вместе с мужем-военным переехавшей в Рязань, время летит незаметно. Но, пора и честь знать.
– У нас блокада загнана куда-то далеко-далеко в угол, чтобы пореже вспоминать, – подытоживает Евгения Никаноровна. – Настолько это тяжело.
Соседний дом на улице Толмачёва в Ленинграде
Евгении Никаноровне пришлось восстанавливать своими руками.
Молоденький методист лечебной физкультуры Евгения Козлова (крайняя справа) поставила на ноги в госпитале не одного бойца.
> Только цифры
10,5 лет существует рязанской отделение общественной организации «Жители блокадного Ленинграда»
более 400 человек объединяла эта организация в момент своего создания
181 человек входит в Рязанское отделение общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» в настоящий момент
141 человек из них является инвалидом
37 «блокадников» проживает в Московском районе города Рязани – и это больше, чем в других районах областного центра
7 жителей блокадного Ленинграда проживают в Касимовском районе Рязанской области – большем, чем в любом другом.
Владимир Воронов
]]>
