Первыми погибали трусы и паникеры
«Родной город» продолжает знакомить читателей с воспоминаниями о войне ветеранов-рязанцев.
Николай Алексеевич Перфильев родился в 1924 году в Захаровском районе. В 30-х годах маленького Колю вместе с братьями отправили в детский дом. Время было голодное, поэтому, чтобы выжить, детей отдавали на попечение государства.
— После детдома я окончил ремесленное училище, стал электриком, а в 1942 году отправили в 13-й автополк в Подмосковье, — вспоминает Николай Перфильев. — И там нас обучали на водителей «Катюш». Теория, практика, теория, практика… Спали только четыре часа. Кормили плохо, рукоприкладство. К москвичам-то родители приезжали, подкармливали, а мы голодали.
СМЕРТИ НЕ БОЯЛСЯ
На фронте повидал Николай Алексеевич много, да память в последнее время подводит. Лишь ласточку свою, «Катюшу» часто вспоминает. Как форсировали Одер, как освобождали белорусский город Барановичи и польский Данцинг (ныне Гданьск — Ред.).
— Под Данцингом гибла одна батарея, нужно было доставить снаряды им, — рассказывает Николай Алексеевич. — Послали несколько машин с «огурцами», так две сразу взорвались. Легкая смерть, взрыв — и все. Мне удалось прорваться… Таких эпизодов много. И когда Одер форсировали. Плацдарм заняли, но закрепиться не смогли. Получили приказ перебраться на другой берег. Но никого не назначали, понимали, что на верную смерть отправляли. Только по желанию. Я вызвался. Не знаю, может потому что детдомовский был, но смерти как таковой не боялся. До сих пор думаю, что погибало много трусов и паникеров. Иногда смотришь, как идет наступление. Бежит пехотинец, старается пристроиться сзади, спрятаться, но пуля все равно находит его.
— Вот полковники у нас никогда с солдатами в атаку не ходили, они все на НП сидели, наблюдали, — продолжает ветеран. — Бывало, выйдет приказ, занять какую-нибудь траншею, так некоторые гонят солдат прямо под пулеметы. Немцы косят всех, а полковники ордена хотят — чьи солдаты первыми займут, тому орден. Ох, не жалели бойцов.
За месяцы войны водитель «Катюши» Перфильев научился во время бомбежки «слушать» снаряды. Если бомба летит со свистом, то не опасно, а если с шорохом — падай сразу и укрывайся.
— Однажды начальника разведки, капитана провожал до наблюдательного пункта, а тут бомбить начали. Сам упал, ору ему, чтоб ложился, а он как назло бегать стал. Мгновенье — и офицера разорвало прямым попаданием. Потом собирал его останки в плащ-палатку. Откуда-то с Урала капитан был.
Закончил войну Перфильев в 1945 году, демобилизован по ранению — два легких, одно — тяжелое. В одной из атак рядом разорвалась бомба, и осколок попал водителю в голову. Наградили Николая Перфильева орденом Красной Звезды и медалями — «За отвагу» и «За боевые заслуги».
СЕМЬ СУТОК ЗА СТАЛИНА
Живыми вернулись с войны и все четыре брата Николая Алексеевича. Только у старшего под сердцем осколок был.
— Умер он быстро, не пожил совсем. Чуть что, за грудь сразу хватается… Да все братовья уже поумирали давно, один я остался, — загрустил вдруг ветеран.
В небольшой комнатке Николая Алексеевича на стене висит портрет Сталина. Вытканный на ситце профиль генералиссимуса пожелтел от времени.
— Уважаете Сталина?
— Конечно. Он мне дорого, я ведь за него семь суток отсидел, — сразу заулыбался ветеран. — Это после войны уже было, в 1952 году. Я решил покрыть бюст Сталина бронзой. Ну решил, взял краску, кисть и покрасил. А тут возвращаюсь как-то вечером домой, я жил на Краснорядской жил. А ко мне двое подходят: «Пойдемте, прогуляемся!» Тогда тюрьма была на пересечении улиц Ленина и Революции. Привели, следователь спрашивает: «Красил?» Да, говорю, красил. «А в глаза кисточкой тыкал?» Конечно, говорю, нужно же прокрашивать глаза, рот… В общем, семь дней допрашивали, но потом простили. Все-таки воевал, в разведку ходил. Но попеняли, что если в следующий раз, вдруг, захочу бюст вождя покрасить, то чтобы позвал с собой двух-трех коммунистов. И только под их чутким руководством все делал.
Живет ветеран один. Дети и внучка часто навещают, а тут еще и правнук появился — жизнь продолжается. Несмотря на возраст, Николай Алексеевич сам ходит на рынок, сам себе готовит.
— Я в движении постоянно: сам стираюсь, сам убираюсь. А то ведь пару дней полежишь, и вставать уже тяжело. Нет, нужно двигаться, очень уж хочу до 70-летия Победы дожить!
