16 дней старшего сержанта Чадаева
Когда началась война, Николаю Кузьмичу Чадаеву было 15 лет. Родился он под Тулой, в селе Карамышево. В марте 1943 года его призвали в армию. Сначала отправили в 33 запасной артполк разведчиком-вычислителем, а потом в противотанковый полк, где назначили командиром орудия.
ФОРСИРОВАНИЕ ВИСЛЫ
— За то время, что я был на фронте, приходилось форсировать много рек, но больше всего запомнилась операция на Висле, восточнее польского села Слупче, — рассказывает Николай Кузьмич. — Эта река около двух километров шириной. Прежде чем приступить к форсированию, в течение четырех часов проводили артподготовку «катюшами». Потом наша пехота отправилась на тот берег. Около 20 лодок по четыре-пять человек в каждой. Прямое попадание — и лодку разбивало. А уже после пехотинцев отправились мы.
Помню, мы как-то очень быстро загрузили пушку, единственное только комбат на меня закричал, что вместо трех ящиков патронов, я взял пять. Боялся, что понтоны тяжести не выдержат. Ох как нам эти патроны потом пригодились.
Отплыли метров 200, рядом взрывается снаряд, осколок пробивает борт и падает мне на колени. Лети этот снаряд на 10-15 сантиметров выше, попал бы в грудь.
Ночью на реку спустился такой туман, что сидящие на понтоне бойцы не видели друг друга. Когда до берега оставалось пару десятков метра стало слышно немецкую речь.
— Я тут же прыгаю в воду, и оказывается, что глубина мне по шейку. До сих пор думаю, смог бы выплыть с оружием, в гимнастерке, если бы оказалось глубже. Товарищи тоже попрыгали, и вот мы стали этот понтон двигать вдоль берега, пока голоса немцев не исчезли. Нашли хороший берег и выгрузились. Через несколько часов, ближе к рассвету подъехало второе орудие. Мы закрепились на плацдарме.
УДЕРЖАНИЕ ПЛАЦДАРМА
Сам плацдарм был около 400 метров вдоль реки и метров 150 в глубину. Вся местность в кустарниках. Как только рассвело, немцы пошли в атаку. Практически сразу расчет Николая Чадаева подбивает немецкую пушку.
— В первый день мы отбили 21 атаку, на следующий день — 12, потом пошли по пять, семь атак, — рассказывает ветеран. — На третий день на нас пошли «черносотенцы», так мы их называли. В одежде танкистов, черные, с засученными рукавами и автоматы. Покосили мы их много, конечно. Были у нас и немецкие автоматы, так вот мы стояли в полный рост с двумя автоматами и стреляли. Вот на этом клочке земли мы стояли ровно 16 дней. Вот только продуктов с собой взяли всего на три дня. Вылавливали из реки оглушенную рыбу, сбивали скворцов и ели сырыми — костры было запрещено разводить. Раненых много, но кроме бинтов у нас ничего не было — ничем не могли помочь.
— Кругом трупы, все раздулись, — описывает страшную картину Николай Кузьмич. — Тело одного бойца снарядом забросило на дерево, и вот за 16 дней, несмотря на то, что был в гимнастерке, стал насквозь просвечиваться. Так муравьи его изъели, одни косточки остались.
Незадолго до того, как на плацдарм пробился батальон пехоты, погиб один из бойцов расчета Чадаева.
— Стояли рядом разговаривали, что-то он про дом свой веселое рассказывал, и тут снаряд бьет в бруствер. Меня мелкими осколками посекло, а он стоит на ногах, а голова — раз, и к пяткам падает. Так погиб четвертый номер орудия Конопатов. Не помню имени его, к сожалению. Из Курской области был. Осталось нас с заряжающим Филипповым двое.
РАНЕНИЕ В ГОЛОВУ
— Поехали с Филипповым на «студебеккере» в село Слупче, нужно было людей найти, чтобы орудие поставить, — вспоминает ветеран. — Проезжаем мимо сожженного конного двора, смотрим — лошади валяются, подгоревшие. Выскакиваем, бежим к ним. Отрезали по куску с ляжки и прямо сырым стали есть. Такое вкусное оно нам показалось.
16 августа 1944 года на плацдарм пришел батальон пехоты. Как вспоминает ветеран тот день, у всех было такое чувство, что война закончилась. У меня такое ощущение было, что война закончилось, но через три дня снова в бой.
— Помню тот день, как будто вчера было. Подбиваю один танк, упреждение взял на другой и тут — взрыв! И я лечу к небесам. Прямое попадание в мое орудие.
Осколок попал в голову, кровь фонтаном хлещет, ничего понять не могу. Прямо пригоршнями ладоней сливал. Даже не думал, что это моя кровь. В этот же день переправили меня через Вислу в город Красник. Там, наверное, делали операцию. Потом в Люблин, с Люблина во Львов, потом в Киев. Так и катался по госпиталям. Филиппова, кстати, тоже ранило, в ключицу. В ноябре 1944 года меня демобилизовали и сняли с воинского учета. А через месяц нашего полка не стало, весь потрепали.
КОЛИИЗИИ ВОЙНЫ
Сразу после окончания войны, Николай Чадаев написал письмо своему комбату, мол, жив-здоров, работаю.
— Ох как он обрадовался, — улыбается ветеран, — Они там все думали, что я точно после того ранения не выжил. Знаете, на войне бывает так, что вроде бы никаких шансов, а человек выкарабкивается. Помню, все на том же плацдарме, идет бой, боец из моего расчета Андрианов сел возле станины, и тут разрывная пуля попадает в нее, а потом ему пучком в живот. Разорвало всю брюшину, все внутренности вывалились на песок. Пощупали — пульса нет, побелел весь. Я палочку какую-то нашел, и все это дело обратно ему закинул. Да так небрежно, вместе с песком. Положили его в люльку собачью и отправили с санитаром. Да и не думал никто, что он выживет. А в ответном письме комбат сообщает, что Андрианов тоже выжил. Вот как бывает.
